|
Средневековая культура обусловливалась религиозным сознанием,
неотъемлемой константой которого является вера в сверхъестественное, в данном
конкретном случае вера в монотеистического, трансцендентального бога.
В отличие от
мифологических представлений, свойственных предшествующей христианству
исторической эпохе, форма отражения объективного мира, конструируемая посредством
религиозного сознания, приобретает более абстрактный и рационализированный
характер. В монотеизме рационализируются как содержательные, так и структурные
компоненты сознания: преодолевается неразличение материального и идеального,
объективного и субъективного, когнитивного и ценностного и т.д.
Средневековая мысль
смогла разрешить на своем уровне одну из самых главных загадок, которая стояла
перед человеком во все предыдущие исторические периоды его существования, а
именно, загадку природы посредством «забвения» о ней. Основоположник церковной
истории Евсепий, писал: «Мы предаем мало значения этим вещам (познанию
природных явлений) не от незнания предметов, возбуждающих удивление людей, но
от презрения к бесплодному труду, связанному с ними; мы обращаем внимание на
предметы лучшие»[2].
Однако, не смотря на
явный сдвиг в сторону рациональности, осуществленный средневековой мыслью, эта
мысль, так или иначе, черпала подобные интенции из религиозного сознания, основывающегося
на христианском мифе. Именно это обстоятельство предопределило специфику
интерпретации языческого мифа, даваемую Блаженным Августином.
Если еще философы
досократики могли позволить себе трактовать мифы, распространенные в их время
как обычные заблуждения. (Примером тому может служить Гекатей Милетский (550-490 г. до н. э), который
объясняет, миф о том, что на мысе Тенар Геракл вывел из подземного царства «пса
Аида», следующим образом: «на Тенаре выросла ужасная змея, а «псом Аида» ее
прозвали потому, что ужаленного ею, ждала немедленная смерть от яда»[3]).
Следовательно, низводя мифы до ошибки человеческого восприятия, средневековые
философы и теологи, вероятно, не могли ограничиваться подобными
интерпретациями, и придавали языческим богам еще и онтологический уровень.
Блаженный Августин,
пишет: «Вместе с тем нужно было доказать, что ложные боги, которых они чтили
явно, а некоторых и сейчас еще чтут тайно, суть нечистые духи и коварные демоны,
- нечистые и коварные до такой степени, что услаждаются своими то ли
действительными, то ли вымышленными злодеяниями, повелев прославлять эти
злодеяния в дни своих праздников»[1].
Августин придает
языческим богам статус реально существующих, действительных, хотя и вредоносных
существ. Причину такого объяснения греческого, языческого мифа, возможно, стоит
искать не только в моральном аспекте, который, безусловно, являлся одной из
доминант определяющих христианское восприятие язычества, но и в самой особенности
религиозного сознания. По сравнению с некоторыми философами Греции, чье
мифопонимание черпало свои истоки из периода «осевого времени» К. Ясперса (который
к моменту жизни Августина давно уже завершился) и иногда доходило до полного
отрицания мифа, как реальности. Подобное восприятие мифа характерно именно для
мифологического сознания. Мифопонимание эпохи Средневековья, базировалось на
еще живом мифологическом импульсе, который был принесен «варварскими»
племенами. Именно этот мифологический импульс пронизывает собой всю
средневековую культуру. К тому же нельзя забывать, что и само христианство
базируется на мифе, воспринятом как реальность, это обстоятельство значительно
затрудняет интерпретацию прочих не христианских мифов, для которой необходимо восприятие
мифа именно как нереального, как выдумки.
Описанная выше
особенность, присущая христианским средневековым концепциям мифов в целом и
концепции Августина в частности, единственное, что отличает их от более ранних.
Августин, интерпретируя
природу языческих мифов, говорит, что:
1) Языческий
миф - это конструкция созданная людьми и демонами:
«все эти установления
суть установления или людей, или демонов, в том числе и тех демонов, которых
они называют добрыми»[1];
2) Мифы
- некорректное отражение в сознании людей окружающей их природы:
«Если же сущность того
толкования, которое прилагается к культу Матери богов, состоит в том, что Мать
богов - земля, то к чему спрашивается дальше, вести исследование об остальном?
В таком случае все они - земнородные, равно как и мать их, земля. В истинном же
богословии земля - творение Божие, а не мать»[1];
3) Миф
- ложь созданная сознательно правителями, для того чтобы, держать людей в
повиновении:
«Все это сделалось
очевидным вследствие именно того, что мнимо разумные и мнимо мудрые люди
позаботились о том, как обманывать народ в религии, и тем самым не только
почитать демонов, но и подражать им, преисполненным величайшей страстью к
обману»[1];
4) Очень
часто, объясняя сущность мифа, Августин ссылается на концепцию эвгемеризма:
«Что более очевидным
образом подтверждает мнение тех, которые говорят, что все эти боги были людьми?»
[1];
5)Языческие
боги - это проявление сверхъестественных демонических сил. Примеров
подтверждающих данное положение Августин приводит великое множество в своей
книге.
Все виды понимания
мифа, кроме последнего, которые предлагает Августин, были известны уже в античном
и эллинском философском дискурсе.
Таким образом, можно
сделать вывод, что концепция языческого мифа, предлагаемая Августином, почти полностью
была известна в период античности и эллинизма, по природе своей
рационалистична, единственная инновация введенная Августином в мифопонимание -
это восприятие мифа и богов как происков демонических сил, что, по всей видимости,
является отражением ремифологизации культуры, наступившей вместе с
«варварскими» племенами.
Список
источников:
1) Августин.
О граде божьем. М., 2001
2) Евсевий.
Введение в Евангелие. Режим доступа: http://www.bombaxo.com/euspage.html
3) Фрагменты
ранних греческих философов. М., 1989.
|