В современном постиндустриальном информационном обществе, которое находится в философской парадигме постмодерна, мы можем наблюдать различные формы проявления так называемой парадигмы премодерна, к которой относится манифестационизм и креационизм.
Данное явление особенно характерно для стран Западной Европы, так как путь развития философского знания проходил там закономерно и в какой-то степени «судьбинно». Если опираться на философию такого западноевропейского мыслителя как Мартин Хайдеггер и его концепцию «Seinsgeschichtliche», для понимания смысла которой необходимо сделать небольшое отступление и обратиться к этимологии и метаязыку Хайдеггера.
Немецкое слово «Geschichte» - история, происходит от глагола «geschehen» означающего «происходить», «случаться». С этим словом Хайдаггер сближает слово «Geschick» – судьба (в современном немецком языке более частное употребление имеет другое слово обозначающее судьбу, а именно «Schicksal»), которое в свою очередь образовано от глагола «schicken», «посылать», «отправлять». Поэтому в слове «Geschichte» Хайдеггер читает значение «судьбинности», «неслучайности» и, еще глубже, «посыла».
Слово «Sein» в немецком языке - это отглагольное существительное среднего рода, обозначающее бытие. Хайдеггер различает две возможные формы бытия: это бытие как «Sein», которое представляет собой онтологию в привычном понимании этого слова; и бытие как «Seyn» (старая форма написания существительного «Sein»), эта форма бытия постулируется Хайдеггером как фундаменталь – онтологическое бытие, и является одним из основных понятий его философии [12].
Таким образом, путь всей западной философии от досократиков до Ницше мыслится Хайдеггером как «закономерно – судьбинно – исторически» обусловленный процесс, приходящий в философию постмодерна.
В России проявление парадигмы постмодерна пока еще не четко выражено, вероятно, объяснение этому можно искать в концепции современных философов евразийцев, а именно, в так называемом «архемодерне».
«Архемодерн представляет собой общество-гибрид, в котором обе стороны – модернизированная и традиционная – легко угадываются, но не вступают друг с другом в упорядоченное, логическое взаимодействие, не сопрягаются осознанно и последовательно, а сосуществуют де-факто, не замечая друг друга». [4, c. 45]
Возможно, эта особенность российской действительности и предопределяет то обстоятельство, что так называемое неоязычество появилось у нас в стране значительно позднее, чем на западе. Но, так или иначе, сейчас данное направление мысли, а именно, мысль неоязыческая, распространилась и в России.
Каковы причины появления такого феномена как неоязычество?
Для решения этого вопроса следует первоначально обратиться к выяснению вопроса, что такое просто язычество.
Этимология слова язычество – это слово происходит от ст.-слав. языцы — народы, имеющие свой собственный язык, культуру, мировоззрение, письменность. [9, c. 498]
Содержание концепта язычества – это система мировоззрения, объясняющая феноменальный мир через язык мифов и легенд. Абсолютной, для языческого мировоззрения является категория сакрального, все несакральное мыслится как не действительное, не наличествующее.
Соответственно, неоязычество, распространение которого без труда может фиксироваться, претендует на связь с язычеством, если можно так выразиться, историческим.
Чтобы лучше понять причины появления неоязычества, необходимо совершить краткий экскурс в историю философии и религии.
Для большего удобства мы будем пользоваться парадигмальным анализом, а именно:
- парадигма премодерна, в которую входят манифестационизм (язычество) и креационизм, эта парадигма берет свое начало с самых ранних этапов человеческой истории;
- парадигма модерна, ее начало конвенционально можно отсчитывать с философии Нового времени, более конкретно с философии Френсиса Бэкона и Рене Декарта;
- постмодерн, это завершение программы Нового времени, программы модерна.
Точно определить начало парадигмы постмодерна не представляется возможным, но данная парадигма уже реализуется в странах запада. Россия по мнению такого философа как А. Г. Дугин, находится в так называемой стадии «фазового перехода» (физический термин обозначающий момент перехода вещества из одного состояния в другое, например, из жидкого в твердое) и поэтому говорить о всеобщем распространении парадигмы постмодерна в России еще рано. [5, c. 61]
Первой заявленной парадигмой, необходимой для того чтобы выявить причины распространения неоязычества в современном обществе, является парадигма премодерна, которая делится на манифестационизм (язычество) и креационизм.
Манифестационизм – язычество или религии проявления. От слова манифестироваться – проявляться, заключает в себе представление об имманентно – трансцендентном божестве, которое находится как в этом мире, так и за его пределами. Повторимся, что абсолютной категорией для манифестационизма является категория сакрального.
В манифестационизме сакрально все. Примеры такого мировосприятия мы находим практически во всех мифологических системах, будь то скандогерманская мировоззренческая конструкция, где первосущество – великан Имир, приносится в жертву триадой богов и из его тела творится весь универсум, что таким образом делает Имира имманентно-трансцендентным этому универсуму. Схожий сюжет имеется и в индуизме, где таким жертвоприносимым первосуществом выступает великан Пуруша.
Такой способ миротолкования является неотъемлемой чертой «манифестационистских обществ».
Вторая подпарадигма, относящаяся к парадигме премодерна, это креационизм. К креационизму относятся так называемые религии откровения: иудаизм, христианство, ислам. Появления религий откровения обусловливается фундаментальными изменениями в сознании; теперь феноменальный мир больше не мыслится как территория абсолютной сакральности, отныне абсолютной сакральностью обладает только монотеистический Бог, который создает творение ex nihilo (из ничего).
От Бога черпает свою сакральность мир феноменальный и все то, что находится в этом мире, включая самого человека. Следовательно, весь мир обладает относительным бытием, и только Бог абсолютным бытием, которое в данном случае когерентно сакральности.
Но при этом манифестационизм никогда не исчезает полностью, он проявлял и проявляет себя в:
- Каббале, первоначальный расцвет которой приходится на XIII век. В ней отрицается единый Бог – творец, непреложно присутствующий в иудаизме, постулируются неприемлемые для иудаизма магия, оккультизм, астрология, идея сатериологии (посмертного существования человека).
Идея сатериологии отсутствует в иудаизме, где вопрос о посмертии человека остается без ответа.
- философии Баруха Спинозы относящейся к пантеизму, главной идеей которой является идея субстанции. Эта субстанция «существует сама по себе и представляется сама через себя», она и есть «Deus sive Natura» («Бог она же Природа»). Многие ученые отмечают тесную связь философии Спинозы с учением Каббалы и указывают на неоплатонический источник философствования обеих систем.
- эпохе Возрождения, с ее тягой к античному и воспеванию образа языческих богов в живописи, скульптуре, поэзии.
- течении романтизма, где манифестационизм ярко показал себя не только в искусстве, но и в создании разнообразных обществ, которые пытались объединить сведения о языческом периоде истории, и представить их в виде «национального образа» предков. Примером таких попыток может служить «Общество Готов» в Швеции начала XIX века, которое призывало вступить Швецию в войну против России на стороне Наполеоновской Франции и отвоевать некогда принадлежавшие по их мнению «языческой» Скандинавии российские земли.
Так же некий пантеизм мы можем видеть и в мысли Артура Шопенгауэра, который открыл для Западной Европы философский мир Индии и индуизма.
- истории третьего Рейха, с его тягой к оккультности и попытки установления планетарного государства с возможностью возвращения нордических богов и т.д.
- мусульманской мысли. Примером возвращения к манифестационизму служит суфизм - мистическое течение в исламе. Под этим термином объединяются все мусульманские учения, целью которых является разработка теоретических основ и практических способов, обеспечивающих возможность непосредственного общения человека с Богом.
Манифестационизм до сих пор является неотъемлемой частью человеческого существования, даже в тех странах, где научный прогресс достиг значительных успехов. Он является тем самым «коллективным бессознательным», которое охарактеризовал Карл Густав Юнг в своей аналитической психологии.
Этой особенностью человеческого мышления отчасти можно объяснять современный феномен неоязычества.
Вторая парадигма, которую необходимо рассмотреть, это парадигма модерна.
Парадигма модерна начинается с философии Нового времени и находит свое выражение у Френсиса Бэкона и его последователей, названных эмпириками, которые выводили все бытие мира не из абсолютного бытия Бога, а из бытия объекта.
А так же в философии Рене Декарта, а именно в его тезисе «Cogito, ergo sum». Этим высказыванием Рене Декарт упраздняет необходимость первопричинности Бога, так как отныне бытие субъекта объясняется не при помощи трансцендентного начала, а при помощи сознания; последователи такой точки зрения стали именоваться рационалистами.
Этими положениями эмпирики и рационалисты, по сути, перечеркивают сакральность мира как такового, с этого момента весь путь развития западноевропейского мировоззрения движется к полной десакрализации.
Френсис Бэкон в своей философии борется с препятствиями на пути познания или с так называемыми «идолами», либо «призраками», к которым Бэкон относит:
- «Призраки рода» проистекают из самой человеческой природы, они не зависят ни от культуры, ни от индивидуальности человека. «Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлённом и обезображенном виде».
- «Призраки пещеры» — это индивидуальные ошибки восприятия, как врожденные, так и приобретённые. «Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы».
- «Призраки площади (рынка)» — следствие общественной природы человека, — общения и использования в общении языка. «Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум».
- «Призраки театра» — это усваиваемые человеком от других людей ложные представления об устройстве действительности. «При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности» [2, c. 112].
К парадигме премодерна, из приведенного выше списков «призраков», практически не относится лишь третий «призрак», «призрак площади (рынка)», остальные «призраки», так или иначе, подразумевают под собой нивелирование свойств, которые присущи человеку традиционного общества.
В дальнейшем последователи Бэкона будут развивать заложенные им философские потенции на протяжении истории Нового а так же Новейшего Времени. Яркое проявление такой стиль мысли, в котором за основу взято абсолютное бытие объекта, находит в философской школе позитивизма, которая лишает субъективность объективности при объяснении каких либо явлений, а так же отказывает ей в возможности объективного познания истинны в целом.
Таким образом, данное направление западноевропейской философской мысли переносит фокус рассмотрения бытия в объект, объективную реальность, исходя из которой аннулирует необходимость сакральности.
В философии Рене Декарта вектором притяжения бытия выступает не объект, как у эмпириков, а субъект или, более точно, мышление субъекта, опираясь на которое, его последователи в дальнейшем будут выхолащивать идею сакральности.
Декарт пишет: «Так как мы рождаемся детьми и составляем разные суждения о вещах прежде, чем достигнем полного употребления своего разума, то многие предрассудки отклоняют нас от познания истины; избавиться от них мы, по-видимому, можем не иначе, как постаравшись раз в жизни усомниться во всем том, в чём найдем хотя бы малейшее подозрение недостоверности…. Если мы станем отвергать все то, в чём каким бы то ни было образом можем сомневаться…однако же не предположим также и того, что мы сами, думающие об этом, не существуем: ибо нелепо признавать то, что мыслит, в то самое время, когда оно мыслит, не существующим. Вследствие чего это познание: я мыслю, следовательно существую, — есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке» [3, c. 79].
У самого Декарта идея Бога (сакральности) еще присутствует, но уже в видоизмененной форме, в форме деизма.
Логическое окончание картезианский способ мысли находит в философии Фридриха Ницше, который объявляет тотальный Европейский нигилизм и смерть Бога, перенося бытие из сферы мышления в сферу воли, приобщившись к которой, человек становиться сверхчеловеком, тем самым, по мнению Мартина Хайдеггера, Ницше завершает собой всю историю западноевропейской метафизики и философии в целом.
Когда начинается постмодерн в западных странах?
Вероятно, точной даты обозначить невозможно, но его распространение, скорее всего, следует связывать со становлением «Фроммовского общества» потребления [7, c. 54] и логичнее отнести к концу 60-х годов XX века. К этому же времени относятся появление первых неоязыческих объединений на западе.
Описанная выше парадигмальная структура характерна только для западноевропейских стран, в России программа модерна еще до конца не проявила себя, она крепко переплетена с парадигмой премадерна, что и являет из себя архемодерн.
На данном этапе рассмотрения проблемы необходимо решить вопрос, почему такой феномен как неоязычество стал возможен в парадигме постмодерна и не был возможен в других парадигмах?
Появление неоязычества в креационизме было невозможно по причине наличия сакральности, хоть и в секуляризованном виде. Эта сакральность объясняла бытие человека и мира, который его окружает.
Отсутствие неоязычества в парадигме модерна, объясняется тем колоссальным зарядом научного знания, которое несла в себе эта парадигма. Человек модерна смотрел на любое проявление сакральности с большой долей иронии и в лучшем случае считал язычество недоразвитостью общества, в котором оно распространено, язычество выступало только как объект научного исследования, другую функцию оно просто не могло принять в парадигме модерна.
Почему язычество стало возможным в парадигме постмодерна?
На этот вопрос можно предложить несколько вариантов ответа, но все ответы будут являться конвергентными.
Феномен неоязычества объясняется в призме экзистенциональной философии, а именно, в призме «бегства от свободы» Эриха Фромма.
С развитием общества потребления, человек начинает получать в свое распоряжение большую часть свободного времени и, дабы не оставаться наедине с самим собой он всячески пытается отказаться, убежать от данной ему свободы. Одним из вариантов такого бегства может выступать и неоязычество, которое заимствует у исторического язычества веру в абсолютную власть Рока – фатума, тем самым освобождая человека от необходимости самостоятельно принимать решения.
Другое возможное объяснение появления неоязычества в постмодерне можно вывести, опираясь на порядки симулякров по Ж. Бодрийару. Сам концепт симулякра обозначает следующее – симулякр это копия без оригинала. [1, c. 29]
Первый порядок симулякров по Бодриару – знак соответствует реальности и открывает ее, он фиксирован и обязателен – социальная позиция личности читается в его «костюме». В такой ситуации симулякра нет и нет для него концептуального места.
Второй порядок симулякров соответствует ситуации, когда знак призван обмануть тех, к кому он обращен, завуалировать реальность. Здесь начинается расхождение между вещами и репрезентациями.
Эти явления наблюдаются в неоязычестве. Система ценностей, на которой зиждется неоязычество, никогда не совпадает с научно доказанными ценностями и знаками исторического язычества, зачастую оно вообще отрицает возможность научного познания в этой сфере. Неоязычество максимально отрывается даже от известных об историческом язычестве сведеньях. Данное отрицание модерна, которое демонстрирует неоязычество, является типичным для постмодернистской парадигмы.
Так же неоязычество прекрасно видоизменяет и вуалирует реальность, для неоязычника.
Третий порядок Бодрийяр называет «порядком симуляции», здесь модели первичны по отношению к вещам, т.е базовых вещей (реальности) нет, а ее отсутствие завуалировано тиражированием моделей.
В плоскости рассмотрения феномена неоязычества, второй и третий порядок симулякров Бодрийяра имеют очень близкую связь, так как забвение о «вещах» по второму типу симулякров, неразрывно связано с теми моделями, которые конструирует современное неоязычество, по третьему типу симулякров.
Например, новые мировоззренческие позиции, которые заявляются как наследие далекого прошлого, но не имеют ни малейшей связи с этим прошлым, отрываются и отрицают его, создавая свой новый смоделированный мир противоположный исторической реальности.
Четвертый порядок представляет собой реальную доминацию симулякров, которые вообще не связаны ни с какой реальностью, так как реальности больше нет. Это проявление симулякров в неоязычестве выражено, в изобретении новых типов божеств, которые никогда не имели никакой исторической почвы. Эти божества, по сути, и являются теми знаками, которые ничего не обозначают. Симулякр, таким образом, абсорбирует в себя субъекта постмодерна. Симулякр в гносеологии постмодерна есть и субъект, и объект познания.
Одной из самых важных причин появления неоязычества является сама специфичность парадигмы постмодерна.
Парадигма постмодерна включается тогда, когда исчерпывает себя парадигма модерна, которая в свою очередь была направлена на уничтожение парадигмы премодерна. Парадигма постмодерна так же борется с парадигмой модерна, но кардинально отличными методами от тех, которыми вела свою борьбу парадигма модерна с парадигмой премодерна.
Постмодерн выступает неким трикстером, он не ведет прямолинейной войны на уничтожение, как это делал модерн, он просто высмеивает все постулаты модерна. Именно в постмодерне появляются такие квазинаучные теории как, теория струн в физики, теория Насовского и Фоменко в истории и.т.д. Подобные теории существовали и в модерне, но там к ним относились с должной иронией и абсолютно несерьезно, в постмодерне эти теории приобретают массовость, так же как и феномен неоязычества, вероятно, эти категории являются категориями одного порядка.
И последнюю возможную причину появления неоязычества можно сформулировать как «тоска по сакральности».
Сакральность и традиция помогала человеку справляться с давлением истории: «Напомним, что он (человек традиции) защищался от истории тем, что либо периодически упразднял ее благодаря повторению космогонического акта и периодическому обновлению времени, либо придавал историческим событиям метаисторическое значение, которое было не только утешительным, но прежде всего структурным — то есть обладало способностью включаться в четко определенную систему, где Космос и человеческое существование имели присущий каждому из них смысл. Мы должны добавить, что эта традиционная концепция защиты от истории и этот способ выносить исторические события продолжали доминировать в мире вплоть до самого недавнего времени». [10, c. 213]
Хотя в постмодерне история как таковая перестает существовать, мы можем предположить, что «тоска по сакральности» является неким рудиментом борьбы человека с парадигмой модерна, вероятно, в скором будущем эта борьба полностью сойдет в категории бессознательного.
Рассмотрев возможные причины появления неоязычества, хотелось бы обратить внимание на факт распространения этого феномена в России.
Впервые неоязычество появляется на территории Западной Европы приблизительно в конце 60-х годов XX века.
В России же неоязычество появляется с середины 80-х годов XX века. Это обусловлено не механическим заимствованием у запада, а самим фактом распространения либеральной идеологии, в условиях которой и возможен постмодерн.
Условно все неоязычество как западноевропейское так и российское по направленности деятельности и мысли, можно разделить на две ветви.
Первую из них можно обозначить как национал-язычество. Под этим термином понимается неоязычество, которое имеет в своем активе набор национальных, во многом расовых, идей о превосходстве славянской или любой другой нации над прочими народами, но это превосходство может быть достигнуто только при условии возвращении к «ведической вере предков».
Ярким примером из отечественных «литературных» произведений такого толка является книга, написанная под псевдонимом Владимир Истархов, «Удар русских богов». В ней автор трактует иудаизм, христианство, масонство и коммунизм как «еврейские религии, созданные как информационное оружие для захвата и установления мирового господства высшей еврейской олигархией и их сатанинскими хозяевами», и призывает разбудить «дремлющие силы» в русском народе на основе ведических верований.
Вторая ветвь современного неоязычества представляет собой попытку «реконструировать» при помощи домысливания и неких «откровений» картину исторического славянского язычества. Таким образом, данная ветвь неоязычества включает в себя массовое развлечение с искажением даже имеющихся этнографических данных на практике, придумыванием множества божеств и извращенных богослужений.
Главным литературным представителем второй ветви неоязычества можно считать Александра Асова (он же Бус Кресень), который рассказывает практически о «стотысячном» пантеоне славянских богов. Так же, во многом благодаря именно его стараниям, такой подложный памятник, как «Велесова книга» стал «Библией» современных неоязычников.
В своей статье «Конец истории?» Ф. Фукуяма видит двух возможных противника у идеологии либерализма:
- это религия: «Все отмечают в последнее время подъем религиозного фундаментализма в рам¬ках христианской и мусульманской традиций. Некоторые склонны полагать, что оживление религии свидетельствует о том, что люди глубоко несчастны от безличия и духовной пустоты либеральных потребительских обществ» [8].
К христианскому и мусульманскому фундаментализму, который выделяет Френсис Фукуяма, по своей сути с определенной натяжкой можно отнести и первую ветвь неоязычества, национал-язычество, которое в некоторых своих проявлениях не исключает борьбу за политическую власть силовыми методами.
- и национализм: «Еще одно «противоречие», потенциально неразрешимое в рамках либерализма,— это национализм и иные формы расового и этнического сознания…Неясно, однако, действительно ли национализм является неразрешимым для либерализма противоречием. Во-первых, национализм неоднороден, это не одно, а несколько различных явлений — от умеренной культурной ностальгии до высоко-организованного и тщательно разработанного национал–социализма. Только систе¬матические национализмы последнего рода могут формально считаться идеологиями» [8].
Если говорить о неоязыческом национализме с позиций Френсиса Фукуямы, то он действительно является крайне неоднородным и иногда даже антагонизирующим внутри себя.
К умеренной культурной ностальгии может быть отнесено неоязычество второй ветви, но вместо ностальгии, которая обусловлена исторически, в неоязычестве обнаруживается ностальгия по никогда не существовавшему выдуманному культурному пласту (например «Ведической Руси»).
Вероятно, феномен ностальгии по никогда не существовавшему и полностью выдуманному, может объясняться через призму поиска национальной идентичности, вопрос о которой остро стоит в России и Западной Европы.
Таким образом, делая вывод, хотелось бы отдельно отметить генетическую связь феномена неоязычества с философской парадигмой постмодерна, в которую входит тотальное распространение либерализма, а вместе с ним ценностей индивидуализма и общества потребления, которые приводят человека в необходимость свободы, и бегства от нее.
Вместе с тем, неоязычество может являться одним из симптомов глубокого кризиса национальной идентичности, который поразил страны Западной Европы, России и весь либеральный лагерь в целом.
Так же, говоря о проблеме появления неоязычества, следует обозначить феномен ничем не обусловленного существования человека современного общества. На начальных этапах истории, человек был частью всего космоса в целом (идея макрокосмоса и микрокосмоса). В религиях откровения он становиться обусловленным Богом и его абсолютным бытием. Далее, существование человека выводилось либо из объективной реальности (Бекон и эмпирики), либо из реальности мышления (Декарт и рационалисты), что и привело историю мысли, бытия и сакральности (вероятно, историю следует здесь понимать именно как «Seinsgeschichtliche» Хайдеггера, как «закономерно – судьбинно – исторически») к Европейскому нигилизму, провозглашенному Ницше. В современном западноевропейском и отчасти российском мире, не осталось места для идеи обоснования существования человека, который начинает конструировать эту идею самостоятельно, в том числе прибегая к образам несуществующего прошлого. Список литературы:
1. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2006
2. Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1978
3. Декарт Р. Размышление о первой философии. М.,1994
4. Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер. Возможность русской философии. М., 2010
5. Дугин А. Г. Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли. М., 2009
6. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1996
7. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990
8. Фукуяма Ф. Конец истории? - Режим доступа: http://www.politnauka.org
9. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.,1999
10. Элиаде М. Миф о вечном возвращение. М., 1998
11. Юнг К. Г. Душа и миф. М., 1997
12. Heidegger M. Die Geschichte des Seyns. Fr. a. M., 1998
|